Размышления у театрального подъезда. Современный взгляд

"Театр, театр, театр!" Как в отрочестве, при этих словах начинает кружиться голова от быстрого хоровода масок и колдовского запаха кулис, скрывающих некие запретные, а оттого ещё более увлекающие тайны...

В православном (читай: ортодоксальном) сознании само явление театра находится в той области, от власти которой мы отрекаемся при нашем Крещении. Ещё бы - обман и лицедейство здесь возведены в ранг общественно признанной и всеми одобряемой чуть ли не добродетели! Чем виртуознее искусство жрецов этого капризного и легкомысленного божка, тем выше награда, тем больше восторженных служителей, снова и снова готовых на жертвоприношения, полагающих иногда целую жизнь на сцену, как на алтарь.

Не хочется здесь поминать нынешних «модернизаторов» и изобретателей «новых форм» театрального языка, для которых и вовсе нет ничего святого. Давно прошли времена, когда традиционный поход в театр помогал учителю литературы раскрыть перед ребятами глубокий смысл классических произведений. Сейчас никто не даст гарантии, что под именем Чацкого не выскочит на сцену трансвестит!

Так откуда вдруг опять всплыл "роковой вопрос" (пришедший к нам опять-таки со сцены) - быть или не быть - в данном случае театру в числе союзников в деле православного воспитания? Все слова, казалось бы, давно уже сказаны великими Отцами и учителями Церкви. Сразу оговорюсь, что не берусь разрешать этот вопрос относительно выбора взрослых христиан с уже установившейся иерархией ценностей - хотя и не исключаю, что и в ней найдётся искусству театра какое-нибудь место...

Для нас, родителей и педагогов, вся боль и тревога сосредоточилась на наших детях, чья погибель или спасение ляжет на чашу весов Последнего Суда над нашей с вами жизнью. Предчувствие личной и окончательной ответственности заставляет вторгаться в такие сферы, которые до сих пор были закрыты или обойдены нами. Люди! Проснитесь! Конец света уже настал! Он наступил уже для сотен тысяч загубленных наркотиками и развратом, потерявших рассудок в изуверских сектах, преданных собственными родителями, потерявших веру и смысл жизни и оборвавших её своими руками - и всё это в таком нежном возрасте, для которого в прежние времена всё горе исчерпывалось двойками в дневнике.

Когда горит дом, позволительно ли думать о светских приличиях? Прижав к себе крепко дорогие существа, выпрыгивают в окно, не думая об изяществе движений. Наш Дом - Русский Дом - горит, и в огне остались наши дети!

Святые Отцы справедливо полагали, что увлечение театром забирает драгоценное время, отвлекает от молитвы и добрых дел. Надо посмотреть правде в глаза - от того ли дерзает отвлекать современных деток театр? Увы!

Человек, по учению Православной Церкви, троичен по своему составу, нося в себе Божественный образ. Низшая часть человеческой природы – тело - требует постоянной заботы о своём пропитании и воспроизводстве. Высшая сфера- дух, "душа души", стремится вечно к соединению со своим Творцом и Источником Жизни, питаясь, пока находится в теле, от Чаши Бессмертия, причащаясь Жизни Божественной. А как же сама душа, занимающая огромное пространство "между небом и землёй", мир человеческих чувств и обиталище страстей, та самая "клеть сердечная", где "диавол с Богом борется"?

Ослеплённая и помрачённая, падшая и осквернённая грехами - да, но и бесконечно любимая Творцом, и драгоценнейшая всех видимых и невидимых миров! Разве она тоже не нуждается в пище и любовной опеке?

Если общее дело, по силе впечатления превосходящее привычные ребёнку развлечения, уводит его от дурных сообществ, из подвала и притона - кто усомнится в том, что такое дело стоит развивать? Для большого числа подростков умный православный театр мог бы стать мостиком к подлинной церковной жизни, и в этой роли его вряд ли заменят десятки самых вдохновенных проповедей.

Возрастная психология диктует свои законы - при всём желании их не обойти, и никогда 7-12 -летние не научатся постигать абстрактные истины иначе как через образ, яркий и запоминающийся иногда на целые годы. Понаблюдайте, дорогие учителя, как вас слушают на уроках малые дети, и чем заняты в это время их ручки? Они рисуют - всем и на всём, на чём придётся. Что выходит из-под этих рук в конце урока - вот уж, действительно, "нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся"!

Воображение - этот злостный враг аскетической молитвы - становится союзником, когда речь идёт о детках. Это их родная стихия, и нельзя её разрушать раньше, чем она сама разрушится естественным путём под ударами жестокого опыта. Наша задача - дать этим свободным и творческим силам здоровую, возвышающую человеческую личность пищу, вместо дешёвых суррогатов и откровенной отравы, предлагаемой "массовой культурой".

Вся мировая демоническая рать, все диавольские силы сегодня работают над умерщвлением душ и тел наших ребятишек - а, надо сознаться, работать они умеют, и ещё как! Они нас опередили во всём, а мы - спорим... дискутируем! Лицедействуют ли православные артисты? Нет ли среди них идолов? Оглянитесь вокруг, дорогие! Лицедейством пронизана вся наша жизнь, снизу доверху - и семейная, и общественная, и политическая... да всё ли благополучно и в церковной!

Мы живём в навязанных нам декорациях, как будто вышедших из-под кисти сбежавшего из сумасшедшего дома художника. Мы говорим, читаем и слышим слова, нашёптанные нам "сценаристом", который точно так же шептал свои откровения, сидя на райском дереве тысячи лет назад.
Дети, открывающие церковное Предание, прекрасные образы древней и недавней истории Матери-Церкви, примеряя на себя вместе со сценическими костюмами и удивительный дух христианского братства, постепенно совлекают с себя то, что им и всем окружающим казалось прежде их личностью - а на поверку личина-то она и есть!

Они открывают в себе себя, лучшее в них, что пряталось в глубине, неопознанное и невостребованное. Как в детской сказке, сбрасывают драконью кожу. В этом я вижу самую главную правду детского православного театра.

Вопрос, таким образом, не в том, чтобы выяснить, нужен детям театр или нет (этот глоток свежего воздуха в смрадной комнате!), а в том, как донести наше, пусть и недостаточно иногда "профессиональное", но всегда искреннее искусство до тех, кто остался за бортом, кто не ходит в Воскресные школы и не бывает в храме. Как зазвать в наши уютные залы тех, кто уже, кажется, не способен воспринимать просто литературную русскую речь? Наша драматургия ведь начисто лишена "спецэффектов" и тем более всяких "клубничных" соусов!

Надо стучать, пока не отворят... свидетельствовать об Истине можно по-разному. Бывает проповедь словами. Ещё убедительнее - проповедь жизнью. Ну а мы... не "играем" историю Владимирской иконы Богородицы, а ведём повествование о ней своими – сценическими - средствами, не "играем" святых угодников, а несём их тихий свет нашим зрителям, насколько хватает нашей веры...

Герои на нашей сцене не лицедействуют, не изображают чужую святость - они живут подлинной жизнью. Лицедейство - это перевоплощение. А преображение - это явление совсем другого духа. Если с самой актрисой, в которой вдруг отозвалась душа праведной муромской княгини Февронии, происходит чудо преображения, то оно ощущается и зрителями, и они уходят после спектакля - другими...
Сейчас это трудно, но надо заставить детей понять, как прекрасно русское слово, русское пение, как величественна история православного русского царства, и как близки нам давно ушедшие в свой Китеж-град тихие исповедники Православия, и как необходим их ясный свет сейчас нам, "во тьме сидящим"...

Православный детский театр - это то редкое сегодня место, где учатся любить Россию. О чём только не переговорим мы за время своих репетиций! Работа над спектаклем всегда начинается с молитвы, объединяющей и вселяющей надежду. Молитва строит наш театр, и этим он отличается от театра светского, становится в ряд искусств православных. Как таковое, оно должно опираться на те основы, которые мы называем каноном. Можно предположить, что прежде всего это касается выбора репертуара.
Недопустимо использовать для постановки произведения, сомнительные с точки зрения исторической достоверности или литературного вкуса. Ужасно, когда православный театр начинает говорить "шершавым языком" современной улицы. Слащавые басни тоже можно оставить на совести их авторов. Возникает подозрение, что когда будут преодолены все барьеры, и театром увлекутся во многих церковных школах, то и тогда вопрос стиля, меры и вкуса (художественного и нравственного) останется на долгие года.

Благоговение должно лежать в основе любой драматургии, чтобы не оказалась эта миссионерская по сути деятельность на грани кощунства. Да не дерзнём касаться святыни "непокровенными руками"! Счастье и великая милость Божья в том, что у нас есть ещё в запасе источники чистейшие, неистощимые кладези Веры, Надежды и Любви - жития святых, сказки, да и вся русская литература от "Голубиной книги" до Шмелёва, Зайцева, Никифорова-Волгина.… Если литературная основа сценария безупречна, то к ней в равной мере органично прививаются и её оживляют и народные песни, и классические мелодии, и танцы, и авторская песня...

Я вижу в будущем православном театре синтез искусств, куда каждый привнесёт свой Богом данный талант, не ради "самовыражения", а ради приумножения его во славу Божью. И тогда увидят "внешние" лица наших детей, и поймут, что есть другая жизнь, и захотят её, и войдут в ограду церковную, и возьмут с собой своих сынов и дочек, и почувствуют все, что "Царствие Божие внутрь вас есть"!

Посмотреть видеозапись спектакля "Земной Ангел"